Содержание

1

Сунь-цзы сказал: в древности тот, кто хорошо сражался, прежде всего делал себя непобедимым и в таком состоянии выжидал, когда можно будет победить противника.

Непобедимость заключена в себе самом, возможность победы заключена в противнике.

Поэтому тот, кто хорошо сражается, может сделать себя непобедимым, но не может заставить противника обязательно дать себя победить.

Поэтому и сказано: «Победу знать можно, сделать же ее нельзя».

2

Непобедимость есть оборона; возможность победить есть наступление.

Когда обороняются, значит есть в чем-то недостаток; когда нападают, значит есть все в избытке.

Тот, кто хорошо обороняется, прячется в глубины преисподней; тот, кто хорошо нападает, действует с высоты небес^[1].

Поэтому умеют себя сохранить и в то же время одерживают полную победу.

3

Тот, кто видит победу не более чем прочие люди, не лучший из лучших. Когда кто-либо, сражаясь, одержит победу и в Поднебесной скажут: «хорошо», это не будет лучший из лучших.

4

Когда поднимают легкое перышко^[2], это не считается большой силой; когда видят солнце и луну, это не считается острым зрением; когда слышат раскаты грома, это не считается тонким слухом.

Про кого в древности говорили, что он хорошо сражается, тот побеждал, когда было легко победить. Поэтому, когда хорошо сражавшийся побеждал, у него не оказывалось ни славы ума, ни подвигов мужества.

5

Поэтому, когда он сражался и побеждал, это не расходилось с его расчетами. Не расходилось с его расчетами – это значит, что все предпринятое им обязательно давало победу; он побеждал уже побежденного.

6

Поэтому тот, кто хорошо сражается, стоит на почве невозможности своего поражения и не упускает возможности поражения противника. По этой причине войско, долженствующее победить, сначала побеждает, а потом ищет сражения; войско, осужденное на поражение, сначала сражается, а потом ищет победы.

7

Тот, кто хорошо ведет войну, осуществляет Путь и соблюдает Закон. Поэтому он и может управлять победой и поражением.

8

Согласно «Законам войны», первое – длина, второе – объем, третье – число, четвертое – вес, пятое – победа. Местность рождает длину, длина рождает объем, объем рождает число, число рождает вес, вес рождает победу.

9

Поэтому войско, долженствующее победить, как бы исчисляет копейки рублями, а войско, обреченное на поражение, как бы исчисляет рубли копейками^[3].

10

Когда побеждающий сражается, это подобно скопившейся воде, с высоты тысячи саженей низвергающейся в долину. Это и есть форма^[4].

Примечания

1. Словами «глубины преисподней» и «высота небес» переведены китайские «цзю ди» и «цзю тянь», буквально «девятая земля» и «девятое небо». Само собой разумеется, что эти понятия в определенной области имели конкретное значение и притом различное в зависимости от сферы приложения. Так, например, по версии, передаваемой Чэнь Хао, выражением […] – «верх девятого неба» – обозначался «день тигра» в третьей луне весны, «день лошади» в третьей луне лета и «день обезьяны» в третью луну осени, а также «день крысы» в третью луну зимы; «низом девятой земли» ([…]) называли «день обезьяны» третьей луны весны, «день крысы» третьей луны лета, «день тигра» третьей луны осени и «день лошади» третьей луны зимы. Есть и другие значения, свидетельствующие о том, что эти выражения играли роль терминов из области циклического счета времени. Однако а общем языке эти слова употреблялись как метафоры. Путь к такому употреблению открывался самым буквальным их значением – «девятая земля» и «девятое небо». Это ассоциировалось с представлениями о девяти кругах подземного мира и о девяти сферах небес. Поскольку же число девять, как это отражено в И-цзине, считалось в определенной системе пределом числа, понятие «девятая земля» означало «самые глубины преисподней», понятие «девятое небо» – «самая высшая сфера небес». Поэтому я и счел себя вправе в переводе взять именно эти русские выражения, как вполне соответствующие китайским «цзю ди» и «цзю тянь» в их метафорическом применении.
2. Словами «легкое перышко» передано китайское словосочетание «цю хао» , буквально означающее «осеннее перо». Ввиду того, что перья у птицы к осени отрастают, и кончики их делаются тонкими и заостренными, образ «осеннее перо» стал применяться как метафора тонкого и легкого.
3. Позволяю себе и здесь, как и во II главе, при передаче китайских мер подставить русские выражения: «и» – «рубль», «чжу» – «копейка». Сунь-цзы прибегает к таким мерам отнюдь не для обозначения точной стоимости, а исключительно для указания на соотношение. Поэтому и в переводе следует отразить именно это соотношение, причем теми же средствами, как и автор, т. е. обращаясь к денежным обозначениям. Один «и» равняется 480 чжу, в старом китайском исчислении он соответствовал 20 ланам.
4. Можно определить высоту, которую имеет здесь в виду Сунь-цзы: это будет около 1800 м.