[II, 6.1]

То, что называется «сделать искренними свои помыслы», [означает] недопущение самообмана. Подобно ненависти к гадкой вони, подобно любви к прелестной красе^[1]. Это называется самоудовлетворением. Поэтому благородному мужу необходимо быть бдительным наедине с собой^[2].

«Сделать свои помыслы искренними» — это голова «самоусовершенствования».

«Недопущение» — запретительное слово.

«Самообман» означает знание того, как свершить добро, чтобы устранить зло, при котором, однако, в проявлениях сердца еще присутствует неподлинность.

«Удовлетворение» — это довольство и достаточность.

«Наедине» означает место, о котором не знает никто другой и о котором знаешь только ты один.

[Здесь] говорится о том, что если желающий самоусовершенствования знает, как свершить добро, чтобы устранить свое зло, то с непременной подлинностью использует свои силы и пресекает свой самообман. Стремление к тому, чтобы ненависть ко злу была «подобна ненависти к гадкой вони», а любовь к добру была «подобна любви к прелестной красе», всегда предполагает нацеленность на полное устранение первого и обязательное достижение второго, приводящую к довольству и достаточности в самом себе, но не допускает напрасное и нерадивое стяжание внешнего и перекладывание заботы на [других] людей. Ведь собственная подлинность и неподлинность недоступны знанию другим человеком и знаемы только наедине с самим собой, поэтому тут необходимо быть осмотрительным, дабы вникать в свои исходные импульсы.

[II, 6.2]

Ничтожный человек, пребывая в праздности и совершая недоброе, доходит до чего угодно. Увидев благородного мужа, он, томясь, скрывает свою недоброту и представляется добрым. Когда другие люди смотрят на него, сам он словно видит свое нутро^[3]. Так что проку [в такой показухе]? Об этом сказано: искренности внутри соответствует телесная форма снаружи^[4]. Поэтому благородному мужу необходимо быть бдительным наедине с собой.

«Пребывать в праздности» — это находиться наедине [с собой] (ду).

«Томление» представляет образ размягчающей и расслабляющей замкнутости.

Здесь говорится о том, что ничтожный человек тайно (инь) совершает недоброе, а явно (ян) желает скрыть это, следовательно, не может не знать, что добро должно быть совершаемо, а зло — устраняемо, однако не способен подлинно использовать свои силы к достижению этого. [Он] желает скрыть свое зло, но в итоге [ему] не удается скрыть, желает притворно совершать добро, но в итоге [ему] не удается обмануть, так какой же во всем этом прок?! Поэтому благородный муж делает упор на осторожность и «необходимую бдительность наедине с собой».

[II, 6.3]

Учитель Цзэн говорил: «Когда на тебя смотрят десять глаз и указывают десять рук — это страшит!».

Эта цитата предназначена высветлить смысл предыдущего текста и говорит о том, что даже в глубоком уединении (ду) невозможно скрыть свое добро и зло. Воистину это достойно благоговения.

[II, 6.4]

Богатство украшает^[5] дом, благодать украшает личность. Когда сердце широко, тело дородно^[6]. Поэтому благородному мужу необходимо сделать искренними свои помыслы.

«Дородность» — это спокойствие и безмятежность. [Здесь] говорится о том, что богатство дает способность украшать дом, а благодать дает способность украшать личность. Поэтому когда сердцу нечего стыдиться, оно широко и велико, милосердно и справедливо, а тело постоянно пребывает в безмятежности и благоденствии. Таково украшение личности благодатью. Ведь подобным образом добро осуществляется внутри, а оформляется снаружи. Так что вновь говорится об этом, дабы все связать воедино.

Вышеизложенное представляет собой шестую статью комментирующей части, разъясняющую «делание помыслов искренними».

В канонической части сказано: «Желавшие сделать искренними свои помыслы предварительно доводили до конца свое знание»^[7]. Там же сказано: «За совершенством знания следует искренность помыслов»^[8]. Ведь если высветление сущности сердца еще не будет исчерпывающим, то в проявляемом им обязательно будет присутствовать неспособность подлинно использовать свои силы и небрежность, приводящая к самообману. Так, если некто сам и высветляет, но без должного усердия, то высветляемое им не становится его собственной принадлежностью и не получает возможности образовать основу для продвижения благодати. Поэтому направленность данной статьи, безусловно, состоит в продолжении предыдущей и ее доскональном раскрытии, после чего возникает возможность узреть начало и конец использования своих сил и уберечь эту последовательность от беспорядка, а [ее] результаты от утрат, как там и сказано.

Примечания

1. «Ненависть к гадкой вони» (э э чоу) и «любовь к прелестной красе» (xao xao сэ) — образы непроизвольных («искренних» — чэн) чувственно-интуитивных побуждений человека, которым он должен следовать, согласно «Да сюэ». Конфуций утверждал, что «еще не видел любви к благодати, подобной любви к красе» («Лунь юй», IX, 17/18; XV, 12/13). Здесь же выражена вера в достижимость такого подобия, очевидно основанная на тезисе Мэн-цзы о врожденной доброте человеческой природы, в подтверждение которого он ссылался на соответствующие непроизвольные чувственно-интуитивные реакции, например страх и сострадание при виде падающего в колодец ребенка («Мэн-цзы», II А, 6; VI А, 6).
2. «Быть бдительным наедине [с собой]», или «остерегаться [собственной] обособленности» (шэнь ду) — конфуцианская характеристика позиции благородного мужа, отмеченная также в § 1 «Чжун юна».
3. «Нутро» (фэй гань) — букв, «легкие и печень», в переносном смысле — «замыслы и намерения»
4. Эта идея, близкая к афоризму Эпихарма (VI-V вв. до н.э.): «Коли дух твой чист — и тело твое целиком чисто» (В 26. Фрагменты ранних греческих философов. Ч. I. M., 1989, с. 264), — выражена и в других памятниках древнекитайской философии, например в «Гуань-цзы»: «Когда сердце целостно внутри, телесная форма целостна снаружи»(Чжу цзы цзи чэн. Т. 5. Пекин, 1956, с. 271). См. также: «Мэн-цзы» (VII А, 21).
5. «Украшает» (жунь) — букв, «увлажняет», можно понимать и как «питает», «улучшает», «мелиорирует».
6. Вариант перевода: «Когда сердце спокойно, тело здорово».
7. «Да сюэ», 1,1.4.
8. Там же, 1,1.5.