XIV, 1.

Сянь спросил, что такое стыд. Учитель ответил: «Когда в стране царит Дао-Путь, а [чиновники] думают [только] о жалованье и когда страна лишилась Дао-Пути, а [чиновники продолжают] думать [только] о жалованье, — вот это и есть стыд».

[Сянь] сказал: «Когда смогут избавиться от тщеславия, самомнения, злобы и алчности, можно ли считать это человеколюбием?» Учитель ответил: «Можно считать это [избавление] трудным, что же касается человеколюбия, я не знаю».

XIV, 2.

Учитель сказал: «Ши-книжник, думающий лишь о спокойствии и удовольствиях, не достоин так называться».

XIV, 3.

Учитель сказал: «В государстве, где царит Дао-Путь, говорить надо прямо и действовать прямо; в государстве, лишенном Дао-Пути, действовать надо прямо, а говорить сдержанно».

XIV, 4.

Учитель сказал: «Тот, кто обладает добродетелью, непременно произносит слова, [заслуживающие внимания], но тот, кто произносит слова, [заслуживающие внимания], не обязательно добродетелен. Обладающий человеколюбием непременно отважен, но отважный не обязательно человеколюбив».

XIV, 5.

Наньгун Ко спросил Кун-цзы: «И был искусным стрелком, а Ао мог двигать лодку посуху, но оба умерли не своей смертью. Не оттого ли Юй и Цзи получили Поднебесную, что они собственноручно возделывали землю?» Учитель промолчал^[1]. Когда Наньгун Ко вышел, Учитель сказал: «Этого человека можно назвать благородным мужем. Сколь обширна его добродетель!»

XIV, 6.

Учитель сказал: «И среди благородных мужей бывают не обладающие человеколюбием, но среди маленьких людей не встречаются человеколюбивые».

XIV, 7.

Учитель сказал: «Если любишь [народ], разве не сможешь побуждать [его] к упорному труду? Если предан [правителю], разве не сможешь [его] вразумить?»^[2]

XIV, 8.

Учитель сказал: «Когда [в царстве Чжэн] готовилось послание [в другое царство], то Би Чэнь составлял текст вчерне, Ши Шу высказывал замечания, Цзы Юй, ведавший внешними делами, исправлял текст, а Цзы Чань из Дунли доводил его до совершенства»^[3].

XIV, 9.

Некто спросил о Цзы Чане. Учитель ответил: «Милосердный человек!» Спросил о Цзы Си. [Учитель] ответил: «Ах, это тот, это тот!» Спросил о Гуань Чжуне. [Учитель] ответил: «[Настоящий] человек! Для него отняли у [рода] Бо триста дворов в местечке Пянь, и хотя [род] Бо питался грубой пищей, [никто из них] до конца своих дней не произнес ни одного бранного слова [в адрес Гуань Чжуна]».

XIV, 10.

Учитель сказал: «Быть бедным и не роптать — трудно, быть богатым и не зазнаваться — легче».

XIV, 11.

Учитель сказал: «Мэн Гунчо мог бы быть управляющим»^[4]в богатых родах Чжао и Вэй, но он не мог бы быть сановником в царствах Тэн и Сюэ».

XIV, 12.

Цзы Лу спросил, кого можно назвать совершенным человеком. Учитель ответил: «Если [соединить] ум Цзан Учжуна, бескорыстие Гунчо, храбрость Чжуанцзы из Бянь, мастерство Жань Цю, добавить [знание] Правил и музыки, то может получиться совершенный человек». [Подумал немного] и добавил: «Но вряд ли таким должен быть ныне совершенный человек. Совершенным человеком можно назвать того, кто предпочитает долг выгоде, рискует жизнью, столкнувшись с опасностью, помнит о своем обещании, несмотря на трудности».

XIV, 13.

Учитель спросил у Гунмин Цзя о Гуншу Вэньцзы: «Правда ли, что твой учитель не говорит, не смеется и не берет?» Гунмин Цзя ответил: «Те, кто сообщил об этом, ошибаются. Когда надо сказать, он говорит, но так, чтобы никого не утомить; когда он весел, он смеется, но так, чтобы никого не задеть; когда надо взять по справедливости, он берет, но так, чтобы ни у кого не вызвать осуждения»^[5]. Учитель сказал: «Это так? Неужто он так и поступает?»

XIV, 14.

Учитель сказал: «Цзан Учжун [перед бегством в Ци] просил у луского царя [разрешить ему] оставить своих наследников [править в своем бывшем владении] Фан. Поговаривают, что он не вымогал [согласия] у своего царя, но я не верю»^[6].

XIV, 15.

Учитель сказал: «Цзиньский Вэнь-гун был вероломен и не прям, циский Хуань-гун был прям и не вероломен».

XIV, 16.

Цзы Лу сказал: «Когда Хуань-гун убил своего брата Гунцзы Цзю, [наставник брата] Шао Ху покончил с собою, однако [другой наставник], Гуань Чжун, остался жив». Затем спросил: «Наверное, он не был человеколюбивым?» Учитель ответил: «Хуань-гун девять раз объединял правителей царств, не прибегая к оружию, — в этом заслуга Гуань Чжуна. Кто сравнится с ним в человеколюбии! Кто сравнится с ним в человеколюбии!»

XIV, 17.

Цзы Гун сказал: «Ведь Гуань Чжун не был человеколюбивым? Когда Хуань-гун убил Гунцзы Цзю, то он не только не покончил с собою, но и стал первым советником [Хуань-гуна]». Учитель ответил: «Гуань Чжун, став первым советником Хуань-гуна, [помог ему] сделаться гегемоном [среди царств], объединил и выправил Поднебесную. Народ до сих пор пользуется его благодеяниями. Если бы не Гуань Чжун, мы ходили бы с распущенными по спине волосами и запахивали одежду на левую сторону, [как варвары]. Разве мог он [покончить с собою], как безвестный простолюдин — в придорожной канаве?»

XIV, 18.

Чжуань, старший служащий в [семье] Гуншу Вэньцзы, был по его рекомендации назначен на такую же высокую должность при царском дворе, [что и сам Гуншу Вэньцзы]. Учитель, узнав об этом, сказал: «Можно называть Вэнь[-культурным]».

XIV, 19.

Учитель, рассуждая о вэйском царе Лин-гуне, сказал, что он сошел с Дао-Пути. Канцзы спросил: «Если так, то почему же он не потерял царство?» Учитель ответил: «У него Чжуншу Юй ведал приемом гостей из других царств, Чжу То — жертвоприношениями, Ван-сунь Цзя — военными делами. При такой [поддержке] как он мог потерять царство?»

XIV, 20.

Учитель сказал: «У того, кто без стыда произносит слова, с трудом исполняются дела».

XIV, 21.

Чэнь Чэнцзы убил циского правителя Цзянь-гуна. Кун-цзы, совершив ритуальное омовение, пошел на аудиенцию к лускому царю Ай-гуну и сказал: «Чэнь Чэнцзы убил своего государя. Прошу [послать войска] покарать его». Ай-гун ответил: «Доложи главам Трех семей!» Кун-цзы вышел и сказал [про себя]: «Поскольку я в [ранге], следующем за дафу, я не мог не доложить. Однако правитель сказал доложить главам Трех семей». Учитель доложил главам Трех семей, но они отказались [посылать войска]. Кун-цзы сказал: «Поскольку я следую за дафу, я не мог не доложить».

XIV, 22.

Цзы Лу спросил о том, как служить правителю. Учитель ответил: «Не обманывай его и увещевай его».

XIV, 23.

Учитель сказал: «Благородный муж стремится вверх, маленький человек стремится вниз».

XIV, 24.

Учитель сказал: «В древности учились, чтобы [совершенствовать] себя; ныне же учатся, чтобы [хвастаться] перед другими»^[7].

XIV, 25.

Цюй Боюй отрядил посланца побеседовать с Кун-цзы. Кун-цзы почтительно усадил гостя и спросил: «Что заботит вашего хозяина?» Тот ответил: «Он все время размышляет, как бы поменьше совершить ошибок, но пока еще не достиг желаемого». Когда посланец удалился, Учитель произнес: «Вот это посланец! Вот это посланец!»

XIV, 26.

Учитель сказал: «Если ты не на его месте, то и не вмешивайся в его дела правления»^[8]. Цзэн-цзы заметил: «Благородного мужа заботят только [дела], соответствующие его положению».

XIV, 27.

Учитель сказал: «Благородный муж испытывает стыд, если сказанное им претворить невозможно».

XIV, 28.

Учитель сказал: «У благородного мужа три Дао-Пути, и ни по одному из них я не смог пройти до конца: человеколюбивый не печалится, мудрый не сомневается, храбрый не боится». Цзы Гун сказал: «Это как раз те Дао-Пути, [по которым прошел до конца] Учитель».

XIV, 29.

Цзы Гун любил оценивать людей. Учитель сказал: «Как мудр ты, Цы! У меня на это нет времени».

XIV, 30.

Учитель сказал: «Не печалься, что люди не знают тебя. Печалься, что еще не проявил свои способности».

XIV, 31.

Учитель сказал: «Не предполагать обмана и не подозревать в неискренности, но, [столкнувшись с ними], сразу распознать — не в этом ли мудрость?»

XIV, 32.

Вэйшэн My сказал Кун-цзы: «Цю! Что тебя так беспокоит? Или ты хочешь проявить свое красноречие?» Кун-цзы ответил: «Я не собираюсь проявлять красноречие. Но мне претит невежество»^[9].

XIV, 33.

Учитель сказал: «Скакуны славятся не силой, а норовом».

XIV, 34.

Кто-то спросил: «Говорят, что на зло надо отвечать добром. Что вы на это скажете?» Учитель ответил: «Как это — отвечать добром? На зло отвечают по справедливости, а на добро отвечают добром»^[10].

XIV, 35.

Учитель сказал: «Никто не знает меня». Цзы Гун спросил: «Почему так вышло, что вас никто не знает?» Учитель ответил: «Не ропщу на Небо, не виню людей. Изучая низшее, я постигаю высшее^[11] И не знает меня, кажется, лишь Небо!»

XIV, 36.

Гунбо Ляо наклеветал Цзисуню на Цзы Лу^[12]. Цзыфу Цзинбо рассказал об этом [Учителю] и добавил: «Этот почтенный [Цзисунь] уже введен в заблуждение Гунбо Ляо, но у меня есть возможность выставить голову [Гунбо Ляо] на всеобщее обозрение перед дворцом либо на базарной площади». Учитель ответил: «Будет ли претворен [мой] Дао-Путь [в стране] — зависит от судьбы, потерпит ли крах [мой] Дао-Путь [в стране] — зависит от судьбы. Разве может Гунбо Ляо спорить с [моей] судьбой?»

XIV, 37.

Учитель сказал: «Мудрые избегают [неправедного] мира; за ними следуют те, кто избегают места, [где нет стабильности]; за ними — те, кто избегают [оскорбительного] обращения; и за ними — те, кто избегают [оскорбительных] слов». Учитель сказал: «Таких было семеро^[13]».

XIV, 38.

Цзы Лу заночевал у ворот Шимэнь. Утром стражник спросил: «Откуда пришел?» Цзы Лу ответил: «Я из учеников Кун-цзы». Тогда [стражник] сказал: «А, это тот, кто, зная, что ничего не получится, все же продолжает [свое] дело!»

XIV, 39.

Учитель как-то в бытность его в [царстве] Вэй бил в каменный гонг. Один человек, несший на плече корзину с травой, проходил как раз мимо ворот. Он сказал: «Как тяжко на сердце у того, кто бьет в каменный гонг!» Еще немного [послушав], сказал: «Эти удары, как стук падающих камней, рождают тревогу: ах, никому не понять меня… Ну и пусть никому не понять тебя! [Как сказано в „Книге стихов»]:

Глубок — я в одеждах пройду по нему,
А мелок — край платья тогда подниму»[14].

Учитель сказал: «Он такой решительный! Его не страшат трудности».

XIV, 40.

Цзы Чжан сказал: «В „[Книге] истории» сказано, что Гао-цзун, соблюдая траур, жил в соломенной хижине и три года не говорил^[15]. Что бы это значило?» Учитель сказал: «Почему только Гао-цзун? Так поступали все древние. Когда умирал правитель, то все чиновники в течение трех лет внимали приказаниям первого советника».

XIV, 41.

Учитель сказал: «Если верхи любят Правила, то народ легко использовать».

XIV, 42.

Цзы Лу спросил о благородном муже. Учитель ответил: «Совершенствуй себя, чтобы быть почтительным». [Цзы Лу] спросил: «И это все?» Ответил: «Совершенствуй себя, чтобы принести спокойствие другим». — «И это все?» Ответил: «Совершенствуй себя, чтобы принести спокойствие народу. Совершенствовать себя, чтобы принести спокойствие народу, — разве не это заботило Яо и Шуня?»

XIV, 43.

Юань Жан в ожидании Учителя сидел, как варвар. Учитель сказал: «В детстве ты не почитал старших, повзрослев, не сотворил ничего полезного, состарился, а все не унимаешься, ведешь себя, как разбойник». И ударил его палкой по ноге.

XIV, 44.

Когда мальчик из дана Цюэ передал послание, некто спросил о нем: «Будет ли он преуспевать?» Учитель ответил: «Я вижу, что он сидит, как взрослый, ходит, как взрослый. Он не преуспеет, ибо стремится к быстрому успеху».

Примечания

1. Конфуций своим молчанием одобрил такую оценку героев древности, показывая тем самым ученикам, что обладание большой физической силой и ловкостью не главное. Главное — уметь приложить свои силы в нужном направлении, а это прежде всего земледелие.
2. Комментаторы отмечают, что первая фраза суждения обращена к правителю, который обязан обеспечить народу условия для интенсивного труда, ибо это самое лучшее средство самовоспитания людей. Вторая же фраза обращена к чиновникам, и в ней устанавливаются нормы взаимоотношений чиновников с правителем.
3. В том, как чиновники царства Чжэн совместно составляли важный внешнеполитический документ, Конфуций видел реализацию принципа хэ— единения через разномыслие, хотя самого термина хэ в тексте суждения нет.
4. «Управляющий» — в тексте термин лао, который, согласно комментарию Ян Боцзюня, использовался для обозначения крупного чиновника, находящегося на службе у аристократа. Его положение соответствовало рангу дафу — сановника на государственной службе.
5. Гуншу Вэньцзы, будучи сановником в царстве Вэй, прославился своим благоразумием. Современники нарекли его именем Вэнь («Культурный»). См. суждение XTV, 18.
6. Цзан Учжун возглавлял в царстве Лу судебное ведомство. Спасаясь от преследований первого советника Мэнсуня, вынужден был бежать в соседнее Ци. Его владение Фан находилось на границе с царством Ци.
7. Возможно иное толкование второй части суждения: «Ныне же учатся, чтобы [учить] других».
8. Идентично суждению VIII, 14.
9. Конфуций в то время находился в царстве Вэй, где правил «сошедший с Дао-Пути» Лин-гун.
10. «На зло надо отвечать добром» — цитата из «Дао дэ цзина», § 63.
11. Под «низшим» имеются в виду людские судьбы, под «высшим» — все, что касается дел небесных.
12. Гунбо Ляо донес о планах Конфуция, которые были известны нескольким его ученикам, включая Цзы Лу, первому советнику луского царя Цзисуню. Подробнее см.: Переломов Л.С. Конфуций: жизнь, учение, судьба. М., 1993, с. 110-111.
13. По мнению комментаторов, Конфуций имел в виду Яо, Шуня, Юя, Тана, Вэнь-вана, У-вана и Чжоу-гуна — идеальных правителей древности.
14. Цитата из «Ши цзина» (I, III, 9). Пер. А.А.Штукина: Шицзин, 1957 (ЛП), с. 45. По-видимому, здесь стихи приведены как пример действовать в зависимости от об- стоятельств.
15. Ср.: «Шу цзин», гл. 35/43.