XV, 1.
Вэйский Лин-гун спросил у Кун-цзы о построении войск. Кун-цзы ответил: «Я наслышан обо всем, что связано с жертвенной утварью, что же касается построения войск, то это я не изучал». На следующий день [Кун-цзы] покинул Вэй.
XV, 2.
Во время пребывания в Чэнь [у Кун-цзы и учеников] иссякло продовольствие. Все сопровождавшие [Кун-цзы], изнуренные голодом, не могли подняться. Цзы Лу раздраженно спросил: «Может ли благородный муж также оказаться в безвыходном положении?» Учитель ответил: «Благородный муж, оказавшись в безвыходном положении, проявляет стойкость, маленький же человек в безвыходном положении становится безрассудным».
XV, 3.
Учитель спросил: «Цы! Ты полагаешь, что я изучаю многое и все запоминаю?» Тот ответил: «Конечно, а разве не так?» — «Нет, — ответил Учитель, — у меня все пронизано Единым».
XV, 4.
Учитель сказал: «Ю! Людей, знающих, что такое добродетель, слишком мало!»
XV, 5.
Учитель сказал: «Если и был правитель, добившийся порядка [в Поднебесной], не делая ничего, то им был Шунь. Чем же он занимался? Он лишь сидел в почтительной позе лицом на юг»[1].
XV, 6.
Цзы Чжан спросил о правильном поведении. Учитель ответил: «В речах будь искренним и правдивым, в поступках— честным и уважительным, и даже если отправят тебя в страну варваров, веди себя именно так. А если в речах нет искренности и правдивости, в поступках нет честности и уважительности, то допустимо ли такое даже в родных краях, родной общине? Ты должен видеть [мысленно эти принципы] перед глазами, когда стоишь, и видеть их словно запи- санными на дышле, когда сидишь в повозке. Только тогда освоишь принципы правильного поведения». Цзы Чжан записал эти слова на своем поясе.
XV, 7.
Учитель сказал: «Каким прямым человеком был Ши Юй! Когда в стране царил Дао-Путь, он был прям, словно стрела; когда в стране утеряли Дао-Путь, он был также прям, словно стрела. Каким благородным мужем был Цюй Боюй! Когда в стране царил Дао-Путь, он пошел служить; когда в стране утратили Дао-Путь, он смог уйти и утаил свои способности»[2].
XV, 8.
Учитель сказал: «Не разговаривая с тем, с кем надо бы говорить, вы теряете людей. Разговаривая с тем, с кем лучше бы не говорить, вы теряете слова. Мудрый не теряет людей и не теряет слова».
XV, 9.
Учитель сказал: «Целеустремленный шм-книжник и обладающий человеколюбием не пытаются сохранить жизнь, если рискуют утратить человеколюбие, напротив, они жертвуют собой ради обретения человеколюбия».
XV, 10.
Цзы Гун спросил, как стать человеколюбивым. Учитель ответил: «[Любой] мастер, желая хорошо сделать свое дело, прежде всего должен наточить свой инструмент. [Поэтому] в каком бы царстве ты ни был, служи лишь мудрейшим из сановников, дружи лишь с теми ши-книжниками, кто человеколюбив».
XV, 11.
Янь Юань спросил, как следует управлять государством. Учитель ответил: «Введи календарь [династии] Ся, езди в повозках [династии] Инь, носи ритуальную шапку [династии] Чжоу, что касается музыки, то возьми [мелодии] „Шао» и „У». Запрети мелодии [царства] Чжэн, изгони льстецов: мелодии Чжэн непристойны, а льстецы опасны».
XV, 12.
Учитель сказал: «Не задумываясь о том, что ждет в будущем, человек обрекает себя на скорые неудачи».
XV, 13.
Учитель сказал: «Все кончено! Я не встречал еще человека, который любил бы добродетель так же, как красоту».
XV, 14.
Учитель сказал: «Цзан Вэньчжун, по-видимому, из тех, кто присвоил пост![3] Он отлично знал о мудрости Хуэя из Люся, однако не предоставил ему соответствующей должности».
XV, 15.
Учитель сказал: «Если к самому себе будешь более требовательным, чем к другим, то избежишь обид».
XV, 16.
Учитель сказал: «Если человек не спрашивает себя: „Как же быть? Как же быть?», — то и я не знаю, как же ему быть».
XV, 17.
Учитель сказал: «Трудно чего-либо добиться с теми, кто целыми днями болтают обо всем и ни разу не вспомнят о долге».
XV, 18.
Учитель сказал: «Благородный муж всегда исходит из чувства долга. Это проявляется в том, что в делах он следует Правилам, в речах скромен, завершая дела, правдив. Именно таков благородный муж».
XV, 19.
Учитель сказал: «Благородный муж печалится о том, что не проявил свои способности, но не печалится о том, что люди не знают его».
XV, 20.
Учитель сказал: «Благородный муж обеспокоен тем, что к концу его жизни имя его не будет прославляться».
XV, 21.
Учитель сказал: «Благородный муж требователен к себе, маленький человек требователен к другим».
XV, 22.
Учитель сказал: «Благородный муж строг, но не склонен к ссорам, легко сходится с людьми, но не [сторонник одного] дана».
XV, 23.
Учитель сказал: «Благородный муж возвышает людей не за их суждения, и он не отвергает [ценные] суждения даже [недостойных] людей».
XV, 24.
Цзы Гун спросил: «Существует ли одно такое слово, которым можно руководствоваться всю жизнь?» Учитель ответил: «Это слово — шу-снисхождение, то есть не делай другому человеку того, чего не пожелаешь себе»[4].
XV, 25.
Учитель сказал: «Из тех людей, с кем я общался, кого я хулил и кого хвалил? Если я и хвалил кого, то только испытав на деле. Так поступал народ Трех династий, поэтому все Три династии шли праведным Дао-Путем».
XV, 26.
Учитель сказал: «Мне встречались сомнительные места в исторических хрониках. Хозяин отдавал свою лошадь другому объездить. Ныне такого уж не бывает»[5].
XV, 27.
Учитель сказал: «Сладкие речи пагубны для добродетели. Не вникая в малые [дела], губят большие замыслы».
XV, 28.
Учитель сказал: «Когда кого-то все ненавидят, это непременно нужно проверить; когда кого-то все любят, это также непременно нужно проверить [самому]».
XV, 29.
Учитель сказал: «Человек может возвеличить Дао-Путь, но Дао-Путь не может возвеличить человека».
XV, 30.
Учитель сказал: «Ошибки, которые не исправляют, как раз и есть ошибки».
XV, 31.
Учитель сказал: «Бывало, что дни и ночи я проводил в раздумьях — без сна и без пищи, но все тщетно. Лучше уж учиться!»
XV, 32.
Учитель сказал: «Благородный муж думает о Дао-Пути и не думает о еде. У тех, кто пашет землю, случается и голод. Тем, кто учится, выпадает и жалованье. Благородного мужа заботит обретение Дао-Пути и не заботит бедность».
XV, 33.
Учитель сказал: «Если то, что [ты] можешь достичь с помощью [своих] знаний, не опирается на человеколюбие, то достигнутое будет утрачено. Если то, что [ты] можешь достичь с помощью своих знаний, опирается на человеколюбие, но используется при управлении народом без соблюдения чувства собственного достоинства, народ не будет почтителен. Если то, что [ты] можешь достичь с помощью своих знаний, опирается на человеколюбие и используется с чувством собственного достоинства при управлении народом, но без соблюдения Правил, значит, [ты] еще далек от совершенства»<ref name=»five»>.
XV, 34.
Учитель сказал: «Благородный муж может не разбираться в малом, но способен взять на себя ответственность за большое; маленький человек не способен взять на себя ответственность за большое, но может разобраться в малом».
XV, 35.
Учитель сказал: «Человеколюбие народу нужнее, чем вода и огонь. Я видел, как погибали от воды и огня, но никогда не видел, чтобы погибали от человеколюбия».
XV, 36.
Учитель сказал: «В человеколюбии не уступай даже [своему] учителю».
XV, 37.
Учитель сказал: «Благородный муж тверд, но не упрям».
XV, 38.
Учитель сказал: «Когда ты на службе у правителя, думай прежде о своем деле, а потом уже о своем жалованье».
XV, 39.
Учитель сказал: «В обучении не может быть различий по происхождению».
XV, 40.
Учитель сказал: «Когда Дао-Пути расходятся, не составляют общих планов».
XV, 41.
Учитель сказал: «Речь хороша, если мысль четко выражена».
XV, 42.
Наставник по музыке слепой Мянь пришел навестить Учителя. Когда он подошел к крыльцу, Учитель сказал: «Здесь крыльцо». Когда он приблизился к циновке, Учитель сказал: «Здесь циновка». Когда оба уселись, Учитель объяснил ему: «Здесь сидит такой-то, там сидит такой-то». Когда наставник Мянь ушел, Цзы Чжан спросил: «Следует ли так говорить с музыкантом?» Учитель ответил: «Конечно, именно так и надо помогать [слепому] наставнику».
Примечания
- Конфуций, подобно даосам, говорит о пользе принципа «недеяния», когда государственная машина функционирует сама по себе, ибо запустил ее профессионально подготовленный человек высоких моральных принципов. Поэтому ему остается лишь спокойно сидеть на троне «лицом на юг», как и подобает императору. С этой же мысли начинается и глава II (суждение II, 1).
- Ши Юй — аристократ из царства Вэй, сумел усовестить правителя и после своей смерти, завещав сыну вопреки традиции выставить гроб с его телом у дверей, а не у западного крыльца. В итоге вэйский царь исполнил его пожелание, т.е. сместил лукавого царедворца и назначил честного Цюй Боюя.
- Цзан Вэньчжун бессменно возглавлял судебное ведомство при четырех последовательно сменявшихся правителях царства Лу, пользуясь своим наследственным правом аристократа (дафу).
- Эта же мысль излагается и в суждении XII, 2.
- Комментаторы полагают, что в тексте суждения был, возможно, допущен пропуск, ибо нет логической связи между первой и второй фразой.